Соколов Иван Иванович

Иван Иванович родился в 1919 году.

Участник Великой Отечественной войны - с первого дня и до ее окончания.
Имеет правительственные награды: три боевых ордена, медали "За оборону Киева", "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина".
Инвалид II группы.

После окончания войны окончил Красноярский педагогический институт, работал преподавателем истории свыше 20 лет в школе № 86 г. Красноярска, руководил группой "Поиск" под названием "Отряд красных следопытов".
На основании длительных исследований и поисков написал и издал серию книг:
- "Дорогами отцов",
- "Красноярцы - партизаны Карелии",
- "Память в сердце храня",
- "Сибиряки за линией фронта 1941-1945".

Последние зенитные залпы войны

Из воспоминаний Ивана Ивановича Соколова, ветерана ВОВ

После окончания Яссо-Кишиневской операции, которая началась 20 августа и завершилась 27 августа 1944 года, наш полк (1617-й АЗАП - армейский зенитно-артиллерийский полк) в составе 5-й ударной армии был переброшен в Польшу. Вначале двигались своим ходом, затем по железной дороге через Ковель на Хельм. Выгрузились в одном хорошо сохранившемся городке. Наш старшина батареи Виктор Усанин организовал баню со сменой белья. Солдаты мылись в общей, а мы со старшим лейтенантом М. С. Кравченко из 4-й батареи облюбовали ванну с душем, о которой я слышал только из рассказов, - теперь представилась возможность блаженства. Этой же ночью полк совершил марш вглубь Польши, ближе к передовой фронта. В километрах двух-трех от местечка Соколув-Подляски заняли огневую позицию. В полный профиль выкопали орудийные дворики, землянки с тремя накатами.

А было это так. После мощной артиллерийской обработки передней линии обороны немцев и следом мощной бомбардировки нашими самолетами с воздуха, под мощными лучами зенитных прожекторов, ослепляющих остатки вражеских солдат, наши батареи полка, прикрывая танки и другие войска с воздуха, без потерь переправились через реку Одер. Из-за весеннего разлива реки по проселочным дорогам двигаться было невозможно. Все переправившиеся наступающие колонны вынуждены были вытягиваться на шоссе с высокой насыпью и двигаться вперед на запад в четыре, пять, а то и больше рядов. Свернуть куда-то невозможно. Справа, слева - вода от разлившегося Одера. До Берлина оставалось менее 50 километров, но каких?

Первые минуты после переправы прошли без потерь. Но вдруг с бугорка из леса раздался орудийный выстрел. Впереди нашей головной колонны взлетел вверх мост, взорванный прямой наводкой замаскированным в капонире немецким танком "Тигр", он же своим огнем почти в упор расстрелял и поджег несколько передних, ведущих машин. С воздуха как саранча начали пикировать "фокке-вульфы", "мессершмитты", сбрасывая бомбы на колонны и расстреливая их в упор из пулеметов, пушек. Горели машины, взрывались боеприпасы, горючее. Наши зенитные батареи были зажаты скопившимися колоннами так, что разворачиваться для стрельбы по самолетам на бреющем полете было невозможно. Командую: "В укрытие, за насыпь! Наводчикам к пулеметам - огонь!" Сам, подняв из укрытия наводчика Тюменева, веду огонь прямо из машины. Сбили два "фокке-вульфа", несколько подбили, а они как воронье идут и идут один за другим. Приказываю Тюменеву: "Веди огонь!" А сам спустился с насыпи вправо и вброд промерять глубину воды, твердость грунта, оказалось: глубина не более 35 см. Вполне проходима, грунт тверд, командую: "Шоферу 2-го взвода - подъем, в машину, за мной!" Так и иду вперед, щупая дно, промеряя глубину. Шофер (фамилию не помню) потихоньку спустил машину с насыпи полотна дороги и - по воде за мной. Так мы выбрались на сушу, к домику возле леса из кромешного ада, огня, взрывов, разрывов и вновь открыли огонь. За нами последовали другие.

В этом бою мы потеряли столько командиров и бойцов, сколько потерь не нес наш полк за весь период войны с 1941 по 1945 год. Были убиты командир полка Павел Григорьевич Сазанов, командир 2-й гвардейской батареи, капитан Долженков, часть бойцов. Тяжело ранен замполит полка, командир зенитной пулеметной роты Владимир Иванович Островко. Ранены командиры орудий расчетов пульроты и рядовые. И только осталась невредима 1-я батарея, которая, не отрываясь от наших танков, проскочила через мост раньше всех.

Какие бы ни были потери, но продолжать наступать было нужно, необходимо.

18 апреля мы в окрестностях Берлина, а 21 апреля 1945 года в районе Карлсхорста.

Отгремели последние зенитные залпы войны нашего зенитного полка по уходящему на запад немецко-фашистскому самолету реактивного типа неопознанной марки. Единственное, что осталось в памяти от последних военных залпов по фашистскому самолету, это то, что его звук напоминал не гул, а шум ветра. И еще, трассы наших снарядов проходили далеко сзади, хотя скорость для стрельбы скомандована была предельной. После нашей стрельбы его попытались атаковать наши истребители "яки", но и они отставали от него на значительное расстояние. Так он улетел на запад.

Бои за Берлин стихали, а к 1 мая прекратились. Под командованием начальника штаба полка майора Виктора Викторовича Бражникова, заменившего убитого командира полка подполковника Павла Григорьевича Сазонова, 9 мая 1945 года встретили День Победы. А через несколько дней весь личный состав полка вместе с офицерским составом, боевой техникой, хозяйственной частью разместился в предместье Берлина - Карлсхорсте, в двух- и трехэтажных домах, брошенных жителями.

Установилась непривычная тишина. В один из таких майских дней майор Бражников откомандировал меня на несколько дней в военный трибунал тыла 1-го Белорусского фронта судебным заседателем. Здесь я познакомился с секретарем ВТ (военный трибунал) Ольгой Иннокентьевной Осетровой, да так и остались мы на всю жизнь вместе. 20 июня 1946 года наш полк, 1617-й АЗАП, ордена Александра Невского (этим орденом полк награжден Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28.05.1945 г.) был разделен на два дивизиона - 946-й и 947-й.

:В конце января 1947 года вызывает к себе командир полка. Являюсь, докладываю.

- Старший лейтенант, - обращается он ко мне, - вам приказано сдать батарею капитану Онищенко и явиться в штаб армии в офицерский отдел кадров.

Приказ есть приказ. В армии он не обсуждается, а исполняется. На следующий день я выстроил личный состав батареи, поблагодарил за службу, попрощался, представил батарейцам нового командира капитана Онищенко. В назначенный день прибыл в офицерский отдел кадров. Дежурный офицер доложил кому-то. Через час стою перед генералом.

- Вы направляетесь в резерв, в полк под командованием подполковника Погоцкого, - сказал мне генерал.
- Но это же увольнение! - возмутился я.
- Да, у нас есть директива, чтобы всех офицеров, которые были в окружении, в плену или из семей репрессированных увольнять в запас.
- Это нечестно, несправедливо, неблагородно - увольнять боевых офицеров, имеющих большой опыт в военном деле, а вместо них назначать тыловиков, которые никогда не были фронтовиками-окопниками, не нюхали фронтового пороха:

18 июня 1947 года я получил приказ об увольнении в запас. Так я оказался в добровольной сибирской ссылке - в Красноярском крае, Сухобузимском районе, селе Седельниково, - по месту рождения и жительства жены Ольги Иннокентьевны Осетровой.