Дети и война

Дети и война. Страшное сочетание слов.

Война в жестокой слепоте своей соединяет несоединимое: дети и кровь, дети и смерть. Дети всегда  были на переднем плане жизни у всего воюющего народа. Выживут они – выживут народ и его история. У страны будет будущее. Детей, вывезенных из фронтовых областей в глубокий тыл, окружили заботой, как могли, помогали тёплыми вещами, продуктами, учебниками. Их приняли в свои семьи незнакомые люди.

С большой теплотой красноярцы принимали учащихся и воспитанников эвакуированных  детдомов.  Известно  немало случаев,  когда местные жители прямо с вокзала забирали эвакуированных к себе домой. В Красноярске были размещены шесть училищ и школ ФЗУ из городов Коломна, Калуга, Алексин и др.

В Красноярском крае было 54 детских дома с эвакуированными детьми, в том числе и ленинградскими. Летом 1945 года детские дома возвратились в Ленинград, а для ребят, родители которых погибли во время ленинградской блокады, был создан специальный детский городок в Канске.

Фира Зусманович

Была в этом детском доме девочка, которую звали Валя Киселёва. Это имя ей дали в детском доме. В 1945 году её удочерила семья Зусманович: Лидия Самуиловна и Исай Савельевич.

Их единственный сын, Фрол Зусманович, после окончания  нашей девятнадцатой школы, учился в Лесотехническом институте. Началась война, и он ушел на фронт. Фрол погиб при обороне Ленинграда. Поэтому Лидия Самуиловна и решила взять девочку из блокадного Ленинграда. Девочку, в память о сыне, назвали Фирой.(фото)

Фира Зусманович тоже закончила нашу девятнадцатую школу. Была на открытии обелиска и в музее. Она с большой теплотой рассказывала о своих приёмных родителях. Фира Исаевна сохранила и передала в музей документы и фотографии Фрола. (фото у памятника)

А как жили дети в тылу?

Приказ был один: Всем на трудовой фронт!

Так были прерваны войной школьные каникулы.

Из воспоминаний Аболиной Эммы Яновны – выпускницы школы № 19.

"После 8-го класса мы ездили на Ману, на лесосплав. В школе были одни девочки. Что мы могли? Ни один раз срывались с брёвен. К вечеру мокрые были все. Но главная проблема была с обувью. Свою-то жалко было, в городе-то не в чем будет ходить. Нам из шкуры быка пошили «чирки» - мы так обрадовались этим чирочкам… Правда, в них было ещё сложней: кожа была сырая, скользкая и мы в воду всё равно срывались. Мы в этих чирочках один день и проработали.

После работы развесили их по штакетнику, чтобы они просохли. А утром встаём… ни одного чирочка нет! Кожа сырая, вот собаки и съели."

Трудились ребята на заводах и в госпиталях. Они заменили в цехах, у станков своих отцов  и братьев, ушедших на фронт.

А как ждали писем с фронта!

Из воспоминаний Аболиной Эммы Яновны

"Жили письмами. У каждого в семье кто-то был на фронте.

Взрослые тревожились, но как-то скрывали. А мы, дети, за отцов и братьев сильно переживали. С утра ждали и слушали радио. Ждали вести с фронта.

Я помню, была большая карта на Лесотехническом институте. Так мы с Ломоносова пешком каждый день ходили смотреть линию фронта."

А бойцы ждали писем из дома. Ребята писали письма на фронт, собирая посылки с вязанными тёплыми варежками, шарфами и носками. Посылали незнакомым солдатам табак, аптечки, одеколон.

4218 посылок, 35618 тёплых вещей отправили юные красноярцы на фронт.

В 1942 году пионеры и школьники (по примеру своих родителей) собрали средства на танковую колонну «Красноярский рабочий». Деньги были заработаны ребятами на сельскохозяйственных работах.

Сколько сирот оставила после себя война…

Дети, не дождавшись своих отцов, до сих пор ищут их могилы.

Внуки и правнуки продолжают поиск.

Алла Голубкова

В музее «Память» состоялась встреча с Аллой Алексеевной Голубковой. Родилась она в Ленинграде. Когда началась война, ей было 11 месяцев. Мама с маленькой дочерью на руках выехала из Ленинграда. Фашистские самолёты постоянно бомбили железную дорогу и поезда.

Отец, Голубков Алексей Васильевич, ушёл на фронт и погиб в декабре 1941 года. Долгие годы семья не знала, где погиб отец.

Воспоминания Голубковой Аллы Александровны

"Мама работала на заводе, а я жила в детском саду. Он был расположен далеко от завода и маму я видела очень редко. Мы почти не плакали, но если чья-то семья получала похоронку, в тот день плакал весь детский сад.

Детей всех коротко стригли, одевали в одинаковые синие сатиновые халатики, панамки и сандали.

Мы ходили в госпиталь выступать перед ранеными. Ребята пели, читали стихи. Я пела песню «Огонёк». Было мне четыре года. Раненые ждали нашего прихода, старались нас приласкать и делали нам в подарок игрушки из сложенной бумаги, выдалбливали ножом свистульки из веточек, а из коры сосны – кораблики, танки, самолётики. Мы очень ценили эти игрушки.

Карандашей у нас не было и рисовали мы углём, мелом или кусочками извести на дощечках. Вдруг нам подарили  две коробки цветных карандашей по шесть штук в каждой. Рисунки у кого-то были полностью зелёные, у кого-то коричневые, синие, а потом мы долго ждали красный карандаш, чтобы звёзды и флажки на танках, самолётах были как настоящие – красные."